Демонология. Булгаков "Мастер и Маргарита" 2

http://www.bulgakov.ru/d/demon/

О борьбе коммунистов с христианством, "добром дьяволе" и о демоне пустыни 

Носители коммунистических воззрений, по убеждению или конъюнктуре, вели с христианством многолетнюю борьбу, которую довелось наблюдать и Булгакову. В дневниковой записи 5 января 1925г. он передает свои впечатления от чтения подшивки журнала "Безбожник": "Соль в идее: ее можно доказать документально - Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Этому преступлению нет цены". Христа действительно изображали так, как в свое время христианство изображало языческих божеств, делая из них демонов и злых духов. В "Мастере и Маргарите" поэт Иван Бездомный, представивший в своей поэме Иисуса Христа весьма малосимпатичной личностью, пародийно подталкивается Воландом к опровержению постулата: "Отринуться сатаны значит служить и угождать Богу". После гибели Берлиоза Иван Николаевич вынужден поверить в дьявола, а через это убедиться и в реальности Иешуа Га-Ноцри.

Идею же "доброго дьявола" Булгаков взял из книги А. В. Амфитеатрова "Дьявол в быте, легенде и в литературе средних веков". Там отмечалось: "...Нельзя не заметить, что понятие и образ злого духа, отличного от добрых, определяется в библейском мифотворчестве не ранее пленения (речь идет о Вавилонском пленении евреев).

В Книге Иова Сатана еще является среди ангелов неба и отнюдь не рекомендуется заклятым противником Бога и разрушителем его создания. Это только дух-скептик, дух-маловер, будущий Мефистофель, близость которого к человеческому сомнению и протесту против фатума прельстит впоследствии так многих поэтов и философов. Власть его - еще по доверенности от божества и, следовательно, одного с ним характера: она только служебность, истекающая из высшей воли. В бедствиях Иова он не более как орудие. Ответственность за необходимость непостижимых и внезапных страданий праведника божество, собственными устами, принимает на себя в знаменитой главе, которая даже нашего резонера Ломоносова сделала поэтом. Дьявол Книги Иова - скептик, дурно думающий о человеке и завидующий ему перед лицом Высшей Святости, но, в конце концов, он только слуга по такого рода комиссиям, к которым Высшая Святость не может, так сказать, непосредственно прикоснуться, ибо это унизило бы идею ее совершенства. Это - фактотум неба по злым делам.

Еще выразительнее выступает роль такого фактотума в знаменитом эпизоде Книги Царств о духе, принявшем от Бога поручение обманом своим погубить царя Ахава. Этот дух даже не носит еще клички злого, темного, дьявола и т. п. Он - ангел, как все, как тот страшный ангел, который в одну ночь совершает необходимые бесчисленные бойни: избиение первенцев египетских, истребление Сен-нахеримовых полчищ и пр."

У Булгакова Воланд тоже выполняет поручение, даже, скорее, просьбу, Иешуа забрать к себе Мастера и Маргариту. Сатана в булгаковском романе - слуга Га-Ноцри "по такого рода комиссиям, к которым Высшая Святость не может... непосредственно прикоснуться". Недаром Воланд замечает Левию Матвею: "Мне ничего не трудно сделать". Высокий этический идеал Иешуа можно сохранить только в надмирности, а в земной жизни гениального Мастера от гибели могут спасти только сатана и его свита, этим идеалом в своих действиях не связанные. Человек творческий, каким является Мастер (подобно гетевскому Фаусту), всегда принадлежит не только Богу, но и дьяволу.

Амфитеатров особое внимание уделил апокрифической Книге Еноха, где "в ее древнейшей части впервые звучит идея близости дьявола с человеком, и вина его изображается как отступничество от божества в сторону человечества, измены небу для земли. Дьяволы Еноха - ангелы, павшие через любовь к дочерям человеческим и позволившие оковать себя путам материи и чувственности. Этот миф носит в себе глубокую идею - отсутствие в природе существ по самому происхождению злобно-демонических; такие существа, т.е. мысли и действия в образах, - плоды человеческой эволюции". В "Мастере и Маргарите" Воланд и подчиненные ему демоны существуют как отражение человеческих пороков, проявляющихся в контакте с Бегемотом, Коровьевым-Фаготом, Азазелло.

Последний, демон пустыни, происходит от "Азазела, демона безводных мест", как он был обозначен в булгаковских подготовительных материалах к роману. Oб Азазеле пишет и Амфитеатров в "Дьяволе": "Евреи слишком долго жили кочевниками в жгучих пустынях, чтобы не вынести из них мифа о царящем в них злом духе Азазеле, - быть может, отголоске египетского Сэта, которому подчиненным египтяне считали Синайский полуостров. Пресловутый обычай выгонять в жертву этому Азазелю "козла искупления", нагруженного грехами Израиля, общеизвестен. Он держался в иудаизме едва ли не до падения иудейской государственной самостоятельности и, умирая, соприкоснулся с христианским символом-антитезою агнца, принявшего на себя грехи мира". Автор "Дьявола" добавляет, что апокрифическая книга "Берешитт раббан" "считает этого Азазела худшим из ангелов, пленившихся земными женщинами и чрез то сделавшихся демонами. Он научил женщин украшать себя драгоценностями и камнями, румяниться и белиться". У Булгакова Азазелло выполняет функцию демона-убийцы, функцию насилия, принимая на себя связанные с этим грехи. Он же дарит Маргарите волшебный косметический крем, превращающий ее в ведьму. И, наконец, именно Азазелло непосредственно извлекает Мастера из его арбатского подвальчика для полета в последний приют, причем Мастер - это московский аналог Иешуа, агнца, принявшего на себя грехи человечества.

Амфитеатров отмечал: "Противоречие между самым понятием "злого духа" с одной стороны и "добра" с другой, казалось, должно было бы помешать народу создать идею о добром черте, в контраст или в поправку к черту злому. Но не только народ, а и богословы не удержались от соблазна открыть двери этой примитивной идее". Один из таких добрых чертей в награду за службу в монастыре попросил "пеструю одежду с бубенчиками", и именно так в ранней редакции "Мастера и Маргариты" одет будущий Азазелло. Автор "Дьявола" цитирует немецкую лубочную историю о Фаусте, где тот "ведет с Мефистофелем длинный богословский разговор. Демон весьма обстоятельно и правдиво рассуждает о красоте, в которую облачен был на небе его повелитель Люцифер и которой лишился он за гордость свою, в падении мятежных ангелов; об искушениях людей дьяволами; об аде и его ужасных муках.

ФАУСТ. Если бы ты был не дьявол, но человек, что бы ты сделал, чтобы угодить Богу и быть любимым людьми?

МЕФИСТОФЕЛЬ, усмехаясь. Если бы я был человеком, тебе подобным, я преклонился бы пред Богом и молился бы ему до последнего моего издыхания, и делал бы все, что от меня зависит, чтобы не оскорбить Его и не вызвать Его негодование. Соблюдал бы Его учение и закон. Призывал бы, восхвалял бы, чтил бы только Его и, чрез то, заслужил бы, после смерти, вечное блаженство".

Столь же почтителен по отношению к Иешуа Га-Ноцри Воланд, позволяющий себе насмехаться только над ограниченным и недалеким его учеником Левием Матвеем.
Амфитеатров упоминает и "чудесный малороссийский рассказ о чертяке, который, влюбившись в молоденькую девушку, попавшую в ведьмы не по собственной охоте, а по наследственности от матери, не только помогает этой бедняжке разведьмиться, но и продает себя в жертву за нее мстительным своим товарищам... Таким образом, народному черту оказывается доступной даже высшая ступень христианской любви и готовность положить душу свою за други своя. Мало того, бывают черти, которые добрыми своими качествами значительно превосходят людей и зрелище человеческой подлости и жестокости приводит их в искреннейшее негодование и ужас".

Родословная Маргариты
Любезный и милый черт
Астарот или Воланд?
"Пошлейший профессор"
Дьяволы-покаянники 

У Булгакова Маргарита становится ведьмой не по собственному желанию, а по зову крови, будучи прапраправнучкой одной из французских королев по имени Маргарита - Наваррской (1492-1549) или Валуа (1553-1615), которых молва связывала с нечистой силой. Кстати, в "Записной книжке" (1909) А. В. Амфитеатрова упоминаются "сочинения обеих Маргарит Валуа" - "подлинные памятники "любви", как понимало ее лучшее, самое избранное и образованное общество во Франции XV-XVII века", причем, по оценке автора, это "такая вонь, которой не то что в русских старинных памятниках литературы, но, пожалуй, даже и в изустных похабных сказках скоморошьих не встретишь. И притом, именно вонь грубая, беспримесная, без извинений и иллюзий. Вонь чувств и вонь языка". Может быть, в этом была одна из причин, почему Булгаков сделал французских королев любезными дьяволу. Воланд и его свита, подобно "добрым чертям" у Амфитеатрова, наказывают зло, карая Берлиоза, Поплавского, Степана Богдановича Лиходеева, Алоизия Могарыча и прочих, далеко не лучших представителей московского населения.

По мнению Амфитеатрова, "самый добропорядочный, милый и любезный из чертей, когда-либо вылезавший из ада на свет, конечно, Астарот" из рыцарской пародийной поэмы Луиджи Пульчи (1432-1484) "Большой Моргайте" (1482). Здесь добрый маг Маладжиджи, чтобы помочь Роланду и другим рыцарям-паладинам, вызывает дьявола Астарота, у которого "срывается с языка обмолвка, будто Бог-Сын не знает всего того, что ведомо Богу-Отцу". Маладжиджи озадачен и спрашивает, почему? Тогда дьявол поизносит новую, длинную-предлинную речь, в которой очень учено и вполне ортодоксально рассуждает о Троице, о сотворении мира, о падении ангелов. Маладжиджи замечает, что кара падших ангелов не очень-то согласуется с нескончаемой благостью Божьей. Это возражение приводит демона в бешеное негодование: "Неправда! Бог всегда был одинаково благ и справедлив ко всем своим тварям. Падшим не на кого жаловаться, кроме себя самих". Рыцарю же Ринальдо Астарот разъясняет "наиболее темные догматы веры", причем настаивает, что

Права лишь вера христиан.Закон их свят и справедливи крепко утвержден.

По прибытии в Ронсеваль Астарот прощается с рыцарями словами, вполне им оправданными:

Поверьте: в мире нет угла без благородства,Оно есть и в аду, средь нашего уродства.

Ринальдо сожалеет о разлуке с Астаротом, как будто теряет в нем брата родного. "Да, - говорит он, - есть в аду и благородство, и дружба, и деликатность!"

Вероятно, в связи с поэмой Пульчи в изложении Амфитеатрова Булгаков в подготовительных материалах к ранней редакции "Мастера и Маргариты" оставил имя Астарот как одно из возможных имен для будущего Воланда. Сатана в булгаковском романе к христианству относится уважительно, не борется с ним, а выполняет те функции, которые Иешуа и его ученику выполнять нельзя, почему и поручаются они потусторонним силам. По отношению к Мастеру и Маргарите Воланд и его свита ведут себя благородно и вполне галантно.

Булгаков учел и трактовку Амфитеатровым следующего места из гетевского "Фауста" (1808-1832): "Каков черт в роли проповедника морали в житейской мудрости, показал Мефистофель в "Фаусте" Гёте, дьявольски мороча студента, пришедшего к Фаусту за поучением и советом о выборе карьеры... Следуя дьявольским советам, студент - во второй части "Фауста" - обратился в такого пошлейшего 'приват-доцента", что самому черту стало совестно: какого вывел он "профессора по назначению". В "Мастере и Маргарите" поэт-богоборец Иван Бездомный из ученика ("студента") Берлиоза превращается в ученика Воланда и Мастера (чьим прототипом был Фауст). Следуя советам сатаны, он в финале действительно превращается в самоуверенного "пошлейшего профессора" Ивана Николаевича Понырева, неспособного повторить подвиг гениального Мастера.

Амфитеатров выделяет также "дьяволов-покаянников". Они - "довольно многочисленные в поэзии", "умевшие-таки найти спасение в милосердии Божием и возвращенные в рай, так сказать, на вторичную службу". К таким дьяволам он прежде всего отнес оплакавшего смерть Христа на Голгофе Аббадону из "Мессиады" (1751-1773) Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803). Эта поэма также послужила источником для создания образа булгаковского Абадонны, который, хотя и выступает беспристрастным демоном войны, но снимает свои темные очки, когда гибнет предатель барон Майгель, т.е. позволяет покарать зло.

В амфитеатровском "Дьяволе" перечислены определения сатаны, данные в Средние века: "сын печали, тайны, тени греха, страдания и ужаса". Булгаковский Левий Матвей называет Воланда "дух зла и повелитель теней", на что дьявол замечает, что "тени получаются от предметов и людей".

В заключение своей книги Амфитеатров утверждал: "Рост общественности есть рост нравственности; рост нравственности есть понижение страха внешней угрозы и повышение внутренней самоответственности. Вот почему из современных законодательств исчезает смертная казнь и многие жестокие кары, обыкновенные в прежнее время. И поэтому же исчезает и вера в дьявола-мучителя и в ад, полный осужденными грешниками, которым нет прощения. В средние века судьи, за самую ничтожную вину, угрожают смертью, а духовник адом, и оба имеют к тому основание, так как всякий другой довод был не убедителен в обществе буйном, грубом, невежественном и ничего не боявшемся, кроме смерти и загробной расплаты, воображаемой с чисто языческим материализмом. Повышение этического сознания параллельно погашает надобность и в смертной казни и в бесе. Царство страха сменяется царством разума. Правления деспотические сменяются правлениями либеральными. Впереди брезжит заря социалистического строя... Великому этическому деспоту, бесу, нечего делать в их условиях, и он исчезает, как король старого режима, бежавший от восставшего народа в бесповоротное и бесславное изгнание". Завершил же он свой труд словами итальянского исследователя Артуро Графа, чья книга о дьяволе послужила основой амфитеатровского труда: "Дело, начатое Христом восемнадцать веков назад (итальянец писал в конце XIX в. - Б. С.), закончила цивилизация. Она победила ад и навсегда искупила нас от дьявола".

А. В. Амфитеатров создавал своего "Дьявола" в 1911 г., еще до первой мировой войны и Октябрьской революции в России. Также до первой мировой войны была написана книга М. А. Орлова. Булгаков работал над "Мастером и Маргаритой" уже тогда, когда заря социализма над Россией взошла и стали очевидны все прелести нового строя, вплоть до политических процессов, напоминающих средневековые судилища над ведьмами (участники одного из таких процессов присутствуют на Великом балу у Сатаны.). О царстве истины и справедливости говорит Иешуа Га-Ноцри, однако Понтий Пилат прерывает его криком: "Оно никогда не настанет!"

Когда писался последний булгаковский роман, Советский Союз, как никакая другая страна прежде, представлял собой обновленное социализмом царство страха, и потому вполне уместным оказывается появление дьявола в Москве. Московские сцены "Мастера и Маргариты" происходят ровно через девятнадцать веков после казни Христа, и Булгаков совсем не так оптимистично, как А. В. Амфитеатров, А. Граф, М. А. Орлов или американец Чарльз Ли, на чью "Историю инквизиции" опирался автор "Истории сношений человека с дьяволом", смотрел на исчезновение социальных корней мистицизма. В письме правительству 28 марта 1930 г. писатель особо указал на "черные и мистические краски..., в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта" в его сатирических повестях. Такие же краски присутствуют и в последнем булгаковском романе.

Важным источником Д. "Мастера и Маргариты" послужило не только исследование А. В. Амфитеатрова о дьяволе, но и его роман "Жар-цвет". Здесь уже присутствует описание московской психолечебницы, куда заключен сошедший с ума присяжный поверенный Петров. Больного мучает галлюцинация - любовница Анна, покончившая с собой из-за предстоящей женитьбы Петрова. Его приятель, Алексей Леонидович Дебрянский, заражается от Петрова сумасшествием, и после смерти Петрова призрак Анны преследует уже Дебрянского. Алексей Леонидович предугадывает смерть своего товарища, очнувшись от сна, хотя никто не мог ему о ней сообщить. У Булгакова проснувшийся Иван Бездомный чувствует, что Мастер и Маргарита уже умерли.

У Амфитеатрова подробно описывается история яда "аква тофана" и, в частности, отмечается, что яд этот обычно добавляли в суп. У Булгакова госпожа Тофана появилась на Великом балу у Сатаны благодаря статье об "аква тофана" в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, однако детали с супом, имеющейся в "Мастере и Маргарите", в словарной статье не было. Скорее всего, знакомство с "Жар-цветом" побудило Булгакова искать дополнительные сведения об упомянутом там яде.

У Амфитеатрова есть второстепенные персонажи - дежурный по коридору в лечебнице Карпов и старый закрыстын Алоизий, которые, вероятно, дали свои имена курьеру Театра Варьете Карпову и Алоизию Могарычу.

Амфитеатров, как убежденный позитивист, считал, что все "мистические" явления поддаются строго научному объяснению за счет больного воображения, гипноза или психических заболеваний, порождающих галлюцинации. Последователь натурализма французского писателя Эмиля Золя (1840-1902), он многие произведения, вроде романа "Жар-цвет" и исследования о дьяволе, писал как антиоккультные, выражая в них свои взгляды по вопросам Д. в полном соответствии с натуралистической поэтикой. В "Жар-цвете" профессор-психиатр говорит Дебрянскому: "Звуковые галлюцинации - еще половина горя, а уж если пошли зрительные..." В "Мастере и Маргарите" "говорящей галлюцинацией" называет себя Бегемот. Однако, в соответствии с булгаковской поэтикой, присутствующее здесь рациональное объяснение (в виде гипноза и шизофрении) для сверхъестественных событий далеко не исчерпывает происходящего.

«Сатана», «Люцифер», «Дьявол», «Демон», «Чёрт»

http://www.liveinternet.ru/users/konglomerat/post60764720/

«Сатана», «Люцифер», «Дьявол», «Демон», «Чёрт» - важные понятия, которые широко используются в религии, теологии и философии. К сожалению, в научном мире, а не только на уровне бытового сознания, допускаются неверные отождествления. В быту очень часто эти слова воспринимают как синонимы, и нередко случается, что их даже рассматривают как особи, дифференцированные по полу.
Итак, читаем, запоминаем и не путаем.
«Сатана» - древнееврейское слово, часто встречается в Библии. Соответственно контексту, во всех местах Святого Писания оно означает «противник». Кстати, основной смысл слова не зависит от качественной оценки «хорошо» или «плохо». «Противник» просто есть. Как есть тепло, холодно или горячо.
Семантический анализ термина «сатана» позволяет заключить, что это не простое, а сложносоставное слово. Два важных корня заключено в нем: сат (sat) + «ан» с окончанием «а».
Первый – «сат» – имеет два основных значения: 1) мощный, жесткий; 2) истина, правда. Второй – ан – большой, великий. Отсюда и «великан» – «большой среди великих«. Принимая во внимание второе смысловое значение корня сат, нетрудно определить, что «сатана» обозначает «великая истина» или «великая правда». Она может быть и мощной, жесткой.
Не случайно в книге Иова сам Бог выступил в облике сатаны, и эта идея передается своеобразным языком отображения. Он вносит в нашу жизнь испытания, если мы вступили на путь ложного направления действий. Представление о некой единой реальности, истине – sat, где растворены и объект и субъект, можно найти и в дзен-буддизме.
Корень сат – древний, и вышеприведенная трактовка соответствует санскритской или праславянской лингвистической структуре. Вполне возможно, что и в древнееврейском языке было нечто подобное. Неслучайно Иов сказал о Боге: «Ты сделался жестким ко мне; крепкою рукою враждуешь против меня» (Иов 30:21). В этом стихе прослеживается идея великой мощности, жесткости. Она выступает, кроме того, еще истиной и правдой, которую не может постигнуть человек.
Слово «Дьявол» в Святом Писании имеет отношение не к какому-то сверхсуществу, противостоящему Богу, а к обычному человеку. Греческое слово «diabolis», которое воспроизводится как «діаволъ», означает «лжеобвинитель, лжец» с оттенком «враг». Дьявол выступает как символ олицетворения клеветника, в виде человека, искажающего правду. Наша вторая ипостась дьявольская. Любые грешные деяния человека – дьявольские, но не в том смысле, что они навязаны ему какой-то могущественной сущностью, противостоящей Богу, а в том, что человек поступает по своему своеволию.
В этом смысле можно трактовать сложные стихи: «Кто делает грех, тот от диавола» (1 Ин. 3:8) или «…дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то-есть диавола» (Евр. 2:14). Прекрасное сравнение грешного человека с дьяволом дано в шестом стихе 108 псалма: «Поставь над ним нечестивого, и диавол да станет одесную его». Основная идея, что «грехи наши» и «дело дьявола» – это по сути одно и то же. В Деяниях (5:3) апостол Петр говорит Ананию: «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому». Закладывая в наши мысли греховный план, мы запускаем программу его осуществления.


Люцифер - «утренняя звезда» или «несущий свет», «сын зари», как его еще называет Библия, самый прекрасный из ангелов. Люцифер был первым среди осеняющих херувимов и постоянно созерцал непреходящие лучи славы Божьей. Как же он превратился в дьявола?

Здесь существует несколько версий:



1. Самая известная – Люцифер, считавший себя самым совершенным творением, пошел против Бога из ревности, т. к. тот любил Адама и Еву больше, чем более совершенных ангелов. Люцифер объявил себя равным Богу и восстал. В результате он и ангелы, последовавшие за ним (около трети) были свергнуты в ад.

2. Вторая версия изложена в "Книге Еноха". Она гласит, что ангелы сошли с небес сами, возжелав смертных женщин. Их потомками были великаны - нефелимы. Считается, что знаменитый Голиаф - нефелим. Современные теологи полагают, что имели место оба описанных события, но в разное время.

3. В третьей версии, чрезмерно гордившийся собой, наслаждающийся приближенностью к Богу, Люцифер не захотел иметь над собой никаких хозяев даже Бога. Этот прекрасный и мудрый ангел возжелал славы и почтения, принадлежащих лишь Богу. Он жаждал власти и хотел сам управлять Вселенной вместо Творца. "Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Исаия 14:13,14). Желая занять не принадлежащее ему место, Люцифер сеял смуту среди прочих небожителей. Люцифер набрал армию таких же недовольных ангелов и повел их на войну против Господа. А когда треть ангелов восстала против Бога, Господь посчитал необходимым лишить их права на присутствие в совершенном мире. Войсками Бога командовал Архангел Михаил. «И произошла на небе война и низвержен был великий дракон» (Апокалипсис).

В общем, так или иначе, Люцифер был изгнан с неба. С тех пор, имя ему стало Сатана – противник. Но даже в этом образе он, скорее, руководитель земными делами, причём, руководитель, назначенный Богом. Его главная работа: проверять человеческие существа и обвинять их в их злодеяниях. Правда, он циничен и чересчур старателен в исполнении своих обязанностей.



«Демон» обозначает «исполненный мудрости». Слово демон происходит от греческого термина даймон (Diamon), то есть «божественная власть», «рок», «Бог». Даймоны посредничали между богами и людьми. Человек считался удачливым, если имел рядом демона, помогающего ему.

С развитием христианской демонологии демоны стали ассоциироваться исключительно со злом, уже по своему происхождению являясь доверенными лицами дьявола. Согласно Библии, демоны - падшие ангелы, последовавшие за Люцифером, когда он был низвержен Богом с небес. К концу раннехристианского периода все демоны стали отождествляться с падшими ангелами. Их верховным правителем был Сатана. Единственным предназначение демонов стало подбивать людей на безнравственные поступки и становиться между людьми и Богом.

В средние века и в период Ренессанса демоны, как посредники дьявола, стали ассоциироваться с ведьмами и колдунами.

«Чёрт» согласно общепринятому определению - бес, в религиозных и суеверных представлениях - злой дух, "нечистая сила", сверхъестественное существо. Тем не менее, не следует путать демона и чёрта. По своему рангу, черт стоит намного ниже демона. И если демон – это «исполненный мудрости» падший ангел, то чёрт – это всего лишь мелкий бес, не обладающий даже должной сообразительностью и способный только на мелкие пакости. Со временем, если ему очень повезет, черт может вырасти и стать настоящим дьяволом. Но до этого доходит редко, так как за время вырастания черта, как правило, появляется какой-нибудь добрый молодец и уничтожает его.



«Шесть качеств имеют черти: тремя они подобны людям, а тремя – ангелам: как люди, они едят и пьют; как люди, они размножаются, и, как люди, они умирают; как у ангелов, у них есть крылья; как ангелы, они знают будущее, как ангелы, они ходят от одного конца мира до другого. Некоторые говорят: они принимают любой вид и могут стать видящими, но невидимыми. (Авот де раби Натан 37)»

Abraxas (or Abrasax or Abracax)

www.absoluteastronomy.com

The word Abraxas (or Abrasax or Abracax) was engraved on certain antique stones, called on that account Abraxas stones, which were used as amulets or charms. The name is found in the Greek Magical Papyri, and the word may be related to the word abracadabra, although other explanations exist. The name is also found in Gnostic texts such as the Gospel of the Egyptians. Abraxas has also been variously claimed throughout the centuries to be an Egyptian god, a demon, and to represent God and Satan in one entity and the dual nature of its essence.

The initial spelling of the word as seen on stones was "Abrasax" (?ß?asa?). The spelling seen today probably originates in the confusion made between the Greek letters Sigma and Xi in the Latin transliteration.In Gnostic cosmology, the 7 letters spelling its name represents each of the 7 classic “planets” (Sun, Moon, Mercury, Venus, Mars, Jupiter, Saturn).

Appearance and meaning


According to Irenaeus, Basilides taught that Nous (Mind) was the first to be born from the Unborn Father; from Nous was born Logos (Reason); from Logos, Phronesis (Prudence); from Phronesis, Sophia (Wisdom) and Dynamis (Strength) and from Phronesis and Dynamis the Virtues, Principalities, and Archangels.

The letters of Abraxas (aß?a?a?), in the Greek system of alphabetic numerology, sum to the number 365, and the Basilideans gave this name to the 365 orders of heavens which emanated in succession from the Unborn Father, each fashioned by the angelic hosts like, but inferior to that above it; and the lowest of the heavens was thought to be the abode of the spirits who formed Earth and its inhabitants, and to whom was committed the administration of its affairs.

In addition to the word Abraxas and other mystical characters, the Abraxas stones often had a symbolic figure engraved on them; the figure had a Chimera-like appearance somewhat resembling a basilisk. According to E. A. Wallis Budge, "as a Pantheus, i.e. All-God, he appears on the amulets with the head of a cock (Phoebus) or of a lion (Ra or Mithras), the body of a man, and his legs are serpents which terminate in scorpions, types of the Agathodaimon. In his right hand he grasps a club, or a flail, and in his left is a round or oval shield.” This form was also referred to as the Anguipede.

C.W. King, citing J.J. Bellermann, has suggested that "the whole represents the Supreme Being, with his Five great Emanations, each one pointed out by means of an expressive emblem. Thus, from the human body, the usual form assigned to the Deity, forasmuch as it is written that God created man in his own image, issue the two supporters, Nous and Logos, symbols of the inner sense and the quickening understanding, as typified by the serpents, for the same reason that had induced the old Greeks to assign this reptile for an attribute to Pallas. His head—a cock's—represents Phronesis, the fowl being emblematical of foresight and vigilance. His two hands bear the badges of Sophia and Dynamis, the shield of Wisdom, and the scourge of Power."

The subject is one which has exercised the ingenuity of many savants, but it may be said that all the engraved stones to which the name is commonly given fall into three classes:
Abrasax, or stones of Basilidean origin
Abrasaxtes, or stones originating in ancient forms of worship, and adapted by the Gnostics
Abraxoïdes, or stones absolutely unconnected with the doctrine of Basilides


Quotations

It is uncertain what the actual role and function of Abraxas was in the Basilidean system, as the accounts of the Church Fathers are vague and often contradictory. Irenaeus gives out that Abraxas is the "chief" of 365 heavens:
They make out the local position of the three hundred and sixty-five heavens in the same way as do mathematicians. For, accepting the theorems of these latter, they have transferred them to their own type of doctrine. They hold that their chief is Abraxas; and, on this account, that word contains in itself the numbers amounting to three hundred and sixty-five.


Hippolytus likewise makes Abraxas (or, in this case, "Abrasax") out to be an Archon:
In these regions of the universe there exist, according to these heretics, creatures infinite (in number), viz., Principalities and Powers and Rulers, in regard of which there is extant among the (Basilidians) a very prolix and verbose treatise, where they allege that there are three hundred and sixty-five heavens, and that the great Archon of these is Abrasax, from the fact that his name comprises the computed number 365, so that, of course, the calculation of the title includes all (existing) things, and that for these reasons the year consists of so many days.


Tertullian, however, who seems to be largely working off of Irenaeus' writings, designates Abraxas as the supreme deity:
Afterwards broke out the heretic Basilides. He affirms that there is a supreme Deity, by name Abraxas, by whom was created Mind, which in Greek he calls Nous; that thence sprang the Word; that of Him issued Providence, Virtue, and Wisdom; that out of these subsequently were made Principalities, powers, and Angels; that there ensued infinite issues and processions of angels; that by these angels 365 heavens were formed, and the world, in honor of Abraxas, whose name, if computed, has in itself this number. Now, among the last of the angels, those who made this world, he places the God of the Jews latest, that is, the God of the Law and of the Prophets, whom he denies to be a God, but affirms to be an angel. To him, he says, was allotted the seed of Abraham, and accordingly he it was who transferred the sons of Israel from the land of Egypt into the land of Canaan; affirming him to be turbulent above the other angels, and accordingly given to the frequent arousing of seditions and wars, yes, and the shedding of human blood. Christ, moreover, he affirms to have been sent, not by this maker of the world, but by the above-named Abraxas; and to have come in a phantasm, and been destitute of the substance of flesh: that it was not He who suffered among the Jews, but that Simon was crucified in His stead: whence, again, there must be no believing on him who was crucified, lest one confess to having believed on Simon.


With the availability of primary sources, such as the Nag Hammadi Library, the identity of Abraxas remains unclear. The Holy Book of the Great Invisible Spirit, for instance, refers to Abrasax as an Aeon dwelling with Sophia and other Aeons of the Pleroma in the light of the luminary Eleleth.

In the Valentinian system, Horos, the "limit," functioned as a boundary between the Supermundane and the Mundane, equivalent to what Basilides termed the Methorion Pneuma. It is possible that Abrasax held a similar role. Valentinus held that Horos contained within itself the totality of the 30 Æons, much as Abrasax contained within itself 365 heavens. It can also be noted that the name of the Persian god Mithras, another solar deity, was known in antiquity to contain the numerical value of 365.

Abraxas in modern culture


Carl Jung (The Seven Sermons to the Dead)


"Abraxas speaketh that hallowed and accursed word which is life and death at the same time. Abraxas begetteth truth and lying, good and evil, light and darkness in the same word and in the same act. Wherefore is Abraxas terrible."

Aleister CrowleyAbrasax is invoked in the The Gnostic Mass of the Ecclesia Gnostica Catholica: "IO IO IO IAO SABAO KURIE ABRASAX KURIE MEITHRAS KURIE PHALLE. IO PAN, IO PAN PAN IO ISCHUROS, IO ATHANATOS IO ABROTOS IO IAO. KAIRE PHALLE KAIRE PAMPHAGE KAIRE PANGENETOR. HAGIOS, HAGIOS, HAGIOS IAO."

This mass is mainly taken from Epiphanius' account of a Phibionite mass, from which Crowley borrowed liberally in writing this rite. Crowley's "Gnostic Mass" contains highly sexual material, as well as references to the author's modern religion of Thelema. The highly biased polemics of the heresiologists often deliberately mischaracterized Gnostic rituals as orgiastic; many scholars nowadays only peripherally utilize the church fathers' accounts of the Gnostics as materials for the study of Gnosticism, as primary sources such as the Nag Hammadi Library have been available for years.

Books

In the novel Utopia by Thomas More, the island with the same name of the novel once had the name "Abraxas".

A reference to the god Abraxas appears in the following passage of Hermann Hesse's novel, Demian:
"The bird fights its way out of the egg. The egg is the world. Who would be born must destroy a world. The bird flies to God. That God's name is Abraxas."


In Hugo Pratt's story Favola di Venezia - Sirat Al-Bunduqiyyah (Fable of Venice), Corto Maltese encounters several Abraxas in Venice.

In the German book "Die kleine Hexe" ("The Little Witch") by Otfried Preußler the witche's raven is called "Abraxas".

In Small Gods by Terry Pratchett 'Charcoal' Abraxas is a lightning-singed philosopher who claimed that 'The Gods like an atheist - it gives them something to aim at'

In Harry Potter and the Half-Blood Prince it is revealed that Draco Malfoy's grandfather is named Abraxas.

A Jewish view of "satan"

www.geocities.com

A Jewish view of "satan"

by Gretchen S.

Here is a bit about the Jewish view of Satan, as opposed to the Christian devil. Again, Judaism has no devil, there is no embodiment of evil who tempts us, as in Christianity. The Jewish view is very different than that portrayed by Christains. I hope this will be clear by the end of this post.

First of all, the Hebrew word satan (sin-tet-nun sofit) means an adversary or accuser. It is used this way in Numbers 22:22. "And G-d´s anger was kindled because he went; and the angel of the L-rd stood in the way as an *adversary* against him...." The word marked with *'s and translated as adversary is satan (actually l'satan, l' being a prefix that in the context gives the meaning "as"). Likewise in Numbers 22:32, part of the same story about Bilaam.

In I Samuel 29:4. "And the princes of the Philistines were angry with him; and the princes of the Philistines said to him, Make this fellow return, that he may go back to his place which you have appointed him, and let him not go down with us to battle, lest in the battle he be an *adversary* to us; for how should he reconcile himself to his master? should it not be with the heads of these men?" Agian, the word translated as an adversary is satan. Later, in II Samuel 19:23. "And David said, What have I to do with you, you sons of Zeruiah, that you should this day be *adversaries* to me?..." Again the word is satan and is translated as adversary. I could contiue through the Tanach with this. In each case, the word satan is translated as adversary.

Now, there is the term ha'satan, meaning the adversary. It is used to indicate a definite adversary. It is used in this way in the book of Zecharaih. Zecharia 3:1-2, for example, is sometimes translated as "And he showed me Joshua the high priest standing before the angel of the L-RD, and *Satan* standing at his right hand to thwart him. And the L-RD said to Satan, The L-RD rebukes you, O *Satan;* the L-RD that has chosen Jerusalem rebukes you. Is not this a brand plucked out of the fire?" The word translated here as Satan is ha'satan. In other translations, this is translated as the adversary. In the historical context of the prophet, it is used to avoid using the name of the true adversary who was trying to keep the Jews from rebuilding the Temple in Jerusalem. The adversary was the Samaritans and a highly placed official in the Persian government. In order to avoid reprisals, Zechariah uses the term "the adversary" or "the accusor" (as the Jews were accused of building the Temple in order to rebell). Now, later in Jewish history, this was interpreted in another, somewhat metaphorical level, as if a prosecuting angel of the heavenly court were accusing Joshua ha-Kohen (the priest), and not the Samaritains that the highly placed Persian official.

The only other occurance of ha'satan is in the book of Job. The book, first of all, is one of the Writtings. It is one inspired Jews attempt to understand why bad things happen to good people. He writes a story about Job's suffering in order to explore the suffering of righteous people in general. The conculusion of his book, the moral of the story, is that only G-d knows why good people sometimes suffer. Satan in this book is a literary tool. That being said, out of this book arose the aggadic (kind of like legendary--there are many legends written in the Talmud to teach a lesson of one kind or another, but are not literally true) idea of Satan as the prosecuting attorney of G-d. Satan here is completely obedient to G-d and he NEVER rebells against G-d. He has a roll just as does the angel of death, in G-d's plan. His job is to act in the heavenly court as the prosecutor of those who recently died. He is in no way evil, he just has a job that some might find distasteful. That is the aggadic idea of Satan, which no Jew is obligated to take litterally, but we are supposed to learn the lesson that all of our actions will be known to G-d and that we will be judged.

The adversary in Zechariah was a very real, very human one, the adversary in Job is a teaching tool, as is the Satan of the aggadah. Humans have within them a yetzer hara and a yetzer hatov, a bad impulse and a good impulse. We need no outside, powerful, ultimate evil force to tempt us, the impulse lies within ourselves. By following G-d's will, we can overcome this temptation. There is no power to rival G-d. All angels in Judaism are obedient servants of G-d.

This is in contrast to the Christian idea of the "devil" and their "satan". In Christianity, "satan, aka the devil" is viewed as the "god of this world". He has enormous power and he opposes G-d. He is seen as a "fallen angel".

This brings me to the explaination of "Lucifer". Some say that Isaiah 14:12. "How are you fallen from heaven, O bright star [or shining one], son of the morning [or son of dawn]! how are you cut down to the ground, you who ruled the nations!" is about the "devil". Part of this is due to the fact that the term bright star or shining one is translated in Latin to lucifer, which means shining one. Now, the context of the verse and a bit of knowledge of history reviels that this is about the Babylonian empire. One of the main dieties of Babylon was "Ishtar", who was the "god" who was the morning star. Shining one, son of dawn is the morning star. The prophet was avoiding the use of the name of the not-god Ishtar. Reading verse 4, "That you shall take up this proverb against the **king of Babylon,** and say, How has the oppressor ceased! the golden city ceased!", it becomes clear that this is the king of Babylon and his nation that is being spoken of here. There is no Lucifer, no devil in the Tanach, but there are many, many adversaries and accusers of the Jewish people.

Josef Dvorak -Satanismus-

www.desmodontidae.net

- Josef Dvorak -

- Erschienen im Heyne Verlag -

- ISB N 3-453-05216-1 -

 

Rückseite:
 
Das alte religiöse Motiv des Satanismus feiert seit einigen Jahren eine seltsame Renaissance. Millionen hängen "schwarzen Kulten" an, der Teufelsglaube hält Einzug in die Popkultur und führt zur Inszenierung skandalöser Happenings.
 
Josef Dvorak, katholischer Theologe, Tiefenpsychologe und Mitbegründer des Wiener Aktionismus hat mit diesem Werk die erste deutsche Gesamtdarstellung von Geschichte und Gegenwart des Satanismus geschrieben.
 
In diesem einzigartigen Sachbuch finden die unterschiedlichsten Satanskulte, sexualmagische Rituale und poltisch-revolutionären Bewegungen der Neuzeit genauso ihren Platz wie die geschichtlichen Erscheinungsformen des Teufelsglaubens und der jahrtausendelange antisatanische Kampf der christlichen Kirchen.
 
"Es ist nur das definierbar, was keine Geschichte hat." - Friedrich Nietzsche
 
 
Inhalte:
 
1. Teil - Schwarze Rituale
 
Teuflische Musik, Aleister Crowleys "Missa Phoenix", Die Lurianische Kabbala, Abrahadabra, Das Henochische - Sprache der Engel, Ein skandalöses Happening, "The Dry Halleys" - reine akustische Angst, Der "Satanist" persönlich, Gottes Totenwürmer, Das Blut Christi: Der Gral, Blut und Samen, Der Tod und die Lust, Geheimnisse des Tarot, Satan - das "wüste Scheusal", Teufel und Titanen, Die Yezidi, Eine Botschaft Satans, Empörte Katholiken, Wiener Aktionismus
 
2. Teil - Erscheinungen einer "Subreligion"
 
Hunde -Wölfe - Schakale, Kalifornische Kulte, Magische Verwandlungen, Lust und Drogen, Das perverse Psychodrama, Satanofaschismus, Okkultistischer Rassismus, Satanische Nazis?, Teufelsstaat und Menschenrechte, Gnostischer Hedonismus, Charles Manson, Satanologie nach Alfred Adler, Crowleys Zeugungsversuche und die Folgen, Die Scientologen, Das "Mondkind", die gnostischen Wurzeln, Eine magische "Feldtheorie", Mysteriöse Todesfälle
 
3. Reil - Der Kampf gegen die Hölle
 
Kirchliche Exorzismen, Päpstliche Unfehlbarkeit, Verschwörungstheorien, Herz-Jesu- und Marienkult, Der Taxil-Schwwindel, Häretischer Antisatanismus, Boullan und das "Marienwerk", Sex mit Engeln und Tieren, Prophetinnen und Priesterinnen, Regression ins Paradies, Die moderne antisatanische Theologie, Antisatanistische Interpretation der Bibel, Antisatanistische Interpretation des christlichen Evangeliums, Antifaschismus oder Antijudaismus, Adolf Hitler und der Teufel
 
Die Augen der dämonischen Mutter, Hitlers "Borderline-Syndrom", War Hitler schizophren?, Besessenheit heute: Der Fall Klingenberg, Der Exorzismus wirkt nicht mehr, Die Teufelspredigt Pauls VI., Pseudoepilepsie, Satan entmischt die Triebe, Teuflisch Affekte, Der "Kain-Komplex", Das Dämonische ist das Plötzliche, Die Hölle liegt im Hirn
 
4. Teil - Die Wurzeln des modernen Satanismus
 
Aleister Crowley - Das "Große Tier" kreuzigt Jesus, Freimaurer und Bolschewiken, Mittelalterliche Ketzereien, Calvins Gott - ein grausamer Tyrann, Satan-Luzifer - Anwalt der Freiheit, Miltons Satan, Absolutismus und Aufklärungsoptimismus, Die romantische Erlösung Luzifers, Staatsräson - Klostersatanismus - Sexualmystik, De Sade contra Rousseau - Triumph der bösen Natur, Psychologie des Sadismus
 
Der Ordo Templi Orientis (O.T.O.), Die Symbolisten der Jahrtausendwende, Rudolf Steiners Fehltritt, Ordensgeheimnis Sexualmagie, Der Teufel als literarisches Motiv von Moderne und Postmoderne, Satan - Reaktionär oder Revolutionär?, William Blake: Befreiung der Begierde, Baudelaire: Unbewusst im Bösen, Lautreamont: Der beherrschte Albtraum, Tel Quel: Vom Phallus verfolgt, Rimbaud und die "Grübler der Wollust", Satans Absage an die Macht
 
5. Teil - Der Teufel in der Psychoanalyse
 
Frühe psychoanalytische Annäherung an eine Theorie des Teufelsglaubens, Eine Teufelsneurose, Der erotische Dualismus, Narzissmus, Popkultur und Adoleszenz, Theodor Reik: Der Teufel als Perversion des verdrängten Trieblebens, C. G. Jung: Der Schatten, Otto Groß und der Kampf gegen das Patriarchat, Willhelm Reich und die "Orgasmusangst"
 
 
----------------------

www.amazon.de

Aus der Amazon.de-Redaktion
Ein katholischer Theologe zelebriert "Schwarze Messen" und will das Phänomen Satanismus seriös verstehbar machen: Diesem Anspruch wird Josef Dvorak weitgehend gerecht. Trotz seiner eigenen Verflochtenheit in die Okkult-Szene hat sich Dvorak geistige Unabhängigkeit und Kritikfähigkeit bewahrt. Sein bereits 1989 erschienenes Buch gilt als Standardwerk für all jene, die hinter die sensationsheischenden Schlagzeilen blicken wollen.

In den Achtzigerjahren stand Dvorak selbst im Rampenlicht der Öffentlichkeit: Im österreichischen Burgenland und in Bremen zelebrierte er "Schwarze Messen", die im Fernsehen übertragen wurden und für einigen Wirbel sorgten. Dabei rezitierte er auch den Altmeister der Okkult-Szene Aleister Crowley und dessen satanisches Motto: "Es gibt keine Gnade, es gibt keine Schuld -- 'Tu was du willst' ist das Gesetz!" Ob Dvorak solche "Schwarzen Messen" als religiösen Akt oder "nur" als provozierende Aktions-Kunst verstand, bleibt auch nach der Lektüre seines Buches offen.

Leidenschaftlich sucht er nach Erklärungen für die Faszination des Satanismus. Verständlich führt er seine Leser durch das spannende Labyrinth verschiedener Satans-Kirchen und sexualmagischer Kultpraktiken, erklärt unvermutete Verbindungen -- zum Beispiel die Einflüsse satanistischen Gedankenguts auf die Nazi-Führungsclique. Auch schildert er den Kontakt des späteren Scientology-Gründers L. Ron Hubbard zum Zirkel um den Satanisten-Guru Crowley. Überzeugend lässt er die Stellung der römisch-katholischen Kirche zum Teufelsglauben seit der frühen Christenheit Revue passieren.

Die Botschaft Dvoraks komprimiert: Weil die Kirche dem Teufel den Stempel des Bösen und der Sünde aufgedrückt hat, wurde den Menschen eine wichtige Möglichkeit zur psychischen Verarbeitung ihrer Lebenswirklichkeit genommen. Die Verdrängung des Teufels habe letztendlich zu geschichtlichen Katastrophen wie dem Nationalsozialismus geführt. Kriminelle Auswüchse der heutigen Satanisten-Szene -- etwa rituelle Kindesopfer -- seien Verirrungen, der ein verantwortlicher Satanismus, wie ihn Dvorak selbst praktiziert, entgegen steuern könne. Natürlich sind diese Thesen streitbar -- bedenkenswert sind sie allemal. Durch die Fülle von Material gibt Dvorak seinen Lesern wichtige Argumente an die Hand und ermöglicht ihnen ein eigenes Urteil. --Uwe Birnstein

Amazon.de
Ob man nun unter Luzifer, Teufel oder Beelzebub im Lexikon nachschlägt, man landet jedes Mal bei der Gestalt Satans, die im christlichen Glauben den dunklen Gegenpol zu Gott repräsentiert -- und die immer schon einen dämonischen Reiz auf die Menschen ausübte. Entsprechend gibt es denn auch eine ansehnliche Zahl von Formen des Teufelskultes, über die Josef Dvorak eine Übersicht zu vermitteln sucht.

Dvoraks Zeigefinger ist dabei nicht permanent zur Warnung vor dem Bösen erhoben, sondern er beschreibt die ganz unterschiedlichen Ausprägungen des Satanismus. Beinahe hätte hier "er beschreibt einfach" gestanden, doch sowohl inhaltlich als auch im Stil ist Dvoraks Buch alles andere als einfach. Die satanistischen Spielarten sind ohnehin schwer zu fassen und Dvoraks Drang, dabei vieles mit der Psychoanalyse (seinem Berufsfeld) in Verbindung zu setzen, verkompliziert die Materie zusätzlich. Über die Rituale der Teufelsanbetung nähert sich Dvorak den verschiedenen Ansätzen des modernen Satanismus. Beginnend mit dessen Urvater, Aleister Crowley, geleitet Dvorak seine Leser durch eine Subkultur, deren bekannteste Vertreter A.S. LaVey, Charles Manson oder der "Ordo Templi Orientis" sind.

Doch angesichts vieler Namen und Formen muss man dem Buch neben der überaus komplexen Darstellung einen weiteren technischen Schwachpunkt ankreiden: das völlige Fehlen von Glossar und Register. Außer einem zwar ausführlichen, aber eher verwirrenden Inhaltsverzeichnis gibt es nichts, das es dem Leser ermöglichen würde, bestimmte Aspekte gezielt anzugehen. Fragen nach einzelnen Personen oder Ritualen hätte ein kleines A-Z sicherlich erleichtert. Denn die Fülle an Informationen in Dvoraks Band ist einfach zu groß, um sie beim ersten Lesen sofort zu erfassen -- das dürfte nur dem örtlichen Sektenbeauftragten gelingen. --Joachim Hohwieler 

Kurzbeschreibung
Der Teufelskult übt eine ungebrochene Faszination auf Menschen in aller Welt aus und ruft, wo immer er auch praktiziert wird, erbitterte Gegner auf den Plan. Doch was steckt wirklich hinter den schwarzen Ritualen und skandalösen Happenings der Satanisten? Josef Dvorak legt hier eine ebenso wissenschaftlich fundierte wie auch spannende Gesamtdarstellung des Satanismus in all seinen Erscheinungsformen vor.Josef Dvorak ist katholischer Theologe, Psychoanalytiker und Mitbegründer des Wiener Aktionismus.