Демонология. Булгаков "Мастер и Маргарита" 2

http://www.bulgakov.ru/d/demon/

О борьбе коммунистов с христианством, "добром дьяволе" и о демоне пустыни 

Носители коммунистических воззрений, по убеждению или конъюнктуре, вели с христианством многолетнюю борьбу, которую довелось наблюдать и Булгакову. В дневниковой записи 5 января 1925г. он передает свои впечатления от чтения подшивки журнала "Безбожник": "Соль в идее: ее можно доказать документально - Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Этому преступлению нет цены". Христа действительно изображали так, как в свое время христианство изображало языческих божеств, делая из них демонов и злых духов. В "Мастере и Маргарите" поэт Иван Бездомный, представивший в своей поэме Иисуса Христа весьма малосимпатичной личностью, пародийно подталкивается Воландом к опровержению постулата: "Отринуться сатаны значит служить и угождать Богу". После гибели Берлиоза Иван Николаевич вынужден поверить в дьявола, а через это убедиться и в реальности Иешуа Га-Ноцри.

Идею же "доброго дьявола" Булгаков взял из книги А. В. Амфитеатрова "Дьявол в быте, легенде и в литературе средних веков". Там отмечалось: "...Нельзя не заметить, что понятие и образ злого духа, отличного от добрых, определяется в библейском мифотворчестве не ранее пленения (речь идет о Вавилонском пленении евреев).

В Книге Иова Сатана еще является среди ангелов неба и отнюдь не рекомендуется заклятым противником Бога и разрушителем его создания. Это только дух-скептик, дух-маловер, будущий Мефистофель, близость которого к человеческому сомнению и протесту против фатума прельстит впоследствии так многих поэтов и философов. Власть его - еще по доверенности от божества и, следовательно, одного с ним характера: она только служебность, истекающая из высшей воли. В бедствиях Иова он не более как орудие. Ответственность за необходимость непостижимых и внезапных страданий праведника божество, собственными устами, принимает на себя в знаменитой главе, которая даже нашего резонера Ломоносова сделала поэтом. Дьявол Книги Иова - скептик, дурно думающий о человеке и завидующий ему перед лицом Высшей Святости, но, в конце концов, он только слуга по такого рода комиссиям, к которым Высшая Святость не может, так сказать, непосредственно прикоснуться, ибо это унизило бы идею ее совершенства. Это - фактотум неба по злым делам.

Еще выразительнее выступает роль такого фактотума в знаменитом эпизоде Книги Царств о духе, принявшем от Бога поручение обманом своим погубить царя Ахава. Этот дух даже не носит еще клички злого, темного, дьявола и т. п. Он - ангел, как все, как тот страшный ангел, который в одну ночь совершает необходимые бесчисленные бойни: избиение первенцев египетских, истребление Сен-нахеримовых полчищ и пр."

У Булгакова Воланд тоже выполняет поручение, даже, скорее, просьбу, Иешуа забрать к себе Мастера и Маргариту. Сатана в булгаковском романе - слуга Га-Ноцри "по такого рода комиссиям, к которым Высшая Святость не может... непосредственно прикоснуться". Недаром Воланд замечает Левию Матвею: "Мне ничего не трудно сделать". Высокий этический идеал Иешуа можно сохранить только в надмирности, а в земной жизни гениального Мастера от гибели могут спасти только сатана и его свита, этим идеалом в своих действиях не связанные. Человек творческий, каким является Мастер (подобно гетевскому Фаусту), всегда принадлежит не только Богу, но и дьяволу.

Амфитеатров особое внимание уделил апокрифической Книге Еноха, где "в ее древнейшей части впервые звучит идея близости дьявола с человеком, и вина его изображается как отступничество от божества в сторону человечества, измены небу для земли. Дьяволы Еноха - ангелы, павшие через любовь к дочерям человеческим и позволившие оковать себя путам материи и чувственности. Этот миф носит в себе глубокую идею - отсутствие в природе существ по самому происхождению злобно-демонических; такие существа, т.е. мысли и действия в образах, - плоды человеческой эволюции". В "Мастере и Маргарите" Воланд и подчиненные ему демоны существуют как отражение человеческих пороков, проявляющихся в контакте с Бегемотом, Коровьевым-Фаготом, Азазелло.

Последний, демон пустыни, происходит от "Азазела, демона безводных мест", как он был обозначен в булгаковских подготовительных материалах к роману. Oб Азазеле пишет и Амфитеатров в "Дьяволе": "Евреи слишком долго жили кочевниками в жгучих пустынях, чтобы не вынести из них мифа о царящем в них злом духе Азазеле, - быть может, отголоске египетского Сэта, которому подчиненным египтяне считали Синайский полуостров. Пресловутый обычай выгонять в жертву этому Азазелю "козла искупления", нагруженного грехами Израиля, общеизвестен. Он держался в иудаизме едва ли не до падения иудейской государственной самостоятельности и, умирая, соприкоснулся с христианским символом-антитезою агнца, принявшего на себя грехи мира". Автор "Дьявола" добавляет, что апокрифическая книга "Берешитт раббан" "считает этого Азазела худшим из ангелов, пленившихся земными женщинами и чрез то сделавшихся демонами. Он научил женщин украшать себя драгоценностями и камнями, румяниться и белиться". У Булгакова Азазелло выполняет функцию демона-убийцы, функцию насилия, принимая на себя связанные с этим грехи. Он же дарит Маргарите волшебный косметический крем, превращающий ее в ведьму. И, наконец, именно Азазелло непосредственно извлекает Мастера из его арбатского подвальчика для полета в последний приют, причем Мастер - это московский аналог Иешуа, агнца, принявшего на себя грехи человечества.

Амфитеатров отмечал: "Противоречие между самым понятием "злого духа" с одной стороны и "добра" с другой, казалось, должно было бы помешать народу создать идею о добром черте, в контраст или в поправку к черту злому. Но не только народ, а и богословы не удержались от соблазна открыть двери этой примитивной идее". Один из таких добрых чертей в награду за службу в монастыре попросил "пеструю одежду с бубенчиками", и именно так в ранней редакции "Мастера и Маргариты" одет будущий Азазелло. Автор "Дьявола" цитирует немецкую лубочную историю о Фаусте, где тот "ведет с Мефистофелем длинный богословский разговор. Демон весьма обстоятельно и правдиво рассуждает о красоте, в которую облачен был на небе его повелитель Люцифер и которой лишился он за гордость свою, в падении мятежных ангелов; об искушениях людей дьяволами; об аде и его ужасных муках.

ФАУСТ. Если бы ты был не дьявол, но человек, что бы ты сделал, чтобы угодить Богу и быть любимым людьми?

МЕФИСТОФЕЛЬ, усмехаясь. Если бы я был человеком, тебе подобным, я преклонился бы пред Богом и молился бы ему до последнего моего издыхания, и делал бы все, что от меня зависит, чтобы не оскорбить Его и не вызвать Его негодование. Соблюдал бы Его учение и закон. Призывал бы, восхвалял бы, чтил бы только Его и, чрез то, заслужил бы, после смерти, вечное блаженство".

Столь же почтителен по отношению к Иешуа Га-Ноцри Воланд, позволяющий себе насмехаться только над ограниченным и недалеким его учеником Левием Матвеем.
Амфитеатров упоминает и "чудесный малороссийский рассказ о чертяке, который, влюбившись в молоденькую девушку, попавшую в ведьмы не по собственной охоте, а по наследственности от матери, не только помогает этой бедняжке разведьмиться, но и продает себя в жертву за нее мстительным своим товарищам... Таким образом, народному черту оказывается доступной даже высшая ступень христианской любви и готовность положить душу свою за други своя. Мало того, бывают черти, которые добрыми своими качествами значительно превосходят людей и зрелище человеческой подлости и жестокости приводит их в искреннейшее негодование и ужас".

Родословная Маргариты
Любезный и милый черт
Астарот или Воланд?
"Пошлейший профессор"
Дьяволы-покаянники 

У Булгакова Маргарита становится ведьмой не по собственному желанию, а по зову крови, будучи прапраправнучкой одной из французских королев по имени Маргарита - Наваррской (1492-1549) или Валуа (1553-1615), которых молва связывала с нечистой силой. Кстати, в "Записной книжке" (1909) А. В. Амфитеатрова упоминаются "сочинения обеих Маргарит Валуа" - "подлинные памятники "любви", как понимало ее лучшее, самое избранное и образованное общество во Франции XV-XVII века", причем, по оценке автора, это "такая вонь, которой не то что в русских старинных памятниках литературы, но, пожалуй, даже и в изустных похабных сказках скоморошьих не встретишь. И притом, именно вонь грубая, беспримесная, без извинений и иллюзий. Вонь чувств и вонь языка". Может быть, в этом была одна из причин, почему Булгаков сделал французских королев любезными дьяволу. Воланд и его свита, подобно "добрым чертям" у Амфитеатрова, наказывают зло, карая Берлиоза, Поплавского, Степана Богдановича Лиходеева, Алоизия Могарыча и прочих, далеко не лучших представителей московского населения.

По мнению Амфитеатрова, "самый добропорядочный, милый и любезный из чертей, когда-либо вылезавший из ада на свет, конечно, Астарот" из рыцарской пародийной поэмы Луиджи Пульчи (1432-1484) "Большой Моргайте" (1482). Здесь добрый маг Маладжиджи, чтобы помочь Роланду и другим рыцарям-паладинам, вызывает дьявола Астарота, у которого "срывается с языка обмолвка, будто Бог-Сын не знает всего того, что ведомо Богу-Отцу". Маладжиджи озадачен и спрашивает, почему? Тогда дьявол поизносит новую, длинную-предлинную речь, в которой очень учено и вполне ортодоксально рассуждает о Троице, о сотворении мира, о падении ангелов. Маладжиджи замечает, что кара падших ангелов не очень-то согласуется с нескончаемой благостью Божьей. Это возражение приводит демона в бешеное негодование: "Неправда! Бог всегда был одинаково благ и справедлив ко всем своим тварям. Падшим не на кого жаловаться, кроме себя самих". Рыцарю же Ринальдо Астарот разъясняет "наиболее темные догматы веры", причем настаивает, что

Права лишь вера христиан.Закон их свят и справедливи крепко утвержден.

По прибытии в Ронсеваль Астарот прощается с рыцарями словами, вполне им оправданными:

Поверьте: в мире нет угла без благородства,Оно есть и в аду, средь нашего уродства.

Ринальдо сожалеет о разлуке с Астаротом, как будто теряет в нем брата родного. "Да, - говорит он, - есть в аду и благородство, и дружба, и деликатность!"

Вероятно, в связи с поэмой Пульчи в изложении Амфитеатрова Булгаков в подготовительных материалах к ранней редакции "Мастера и Маргариты" оставил имя Астарот как одно из возможных имен для будущего Воланда. Сатана в булгаковском романе к христианству относится уважительно, не борется с ним, а выполняет те функции, которые Иешуа и его ученику выполнять нельзя, почему и поручаются они потусторонним силам. По отношению к Мастеру и Маргарите Воланд и его свита ведут себя благородно и вполне галантно.

Булгаков учел и трактовку Амфитеатровым следующего места из гетевского "Фауста" (1808-1832): "Каков черт в роли проповедника морали в житейской мудрости, показал Мефистофель в "Фаусте" Гёте, дьявольски мороча студента, пришедшего к Фаусту за поучением и советом о выборе карьеры... Следуя дьявольским советам, студент - во второй части "Фауста" - обратился в такого пошлейшего 'приват-доцента", что самому черту стало совестно: какого вывел он "профессора по назначению". В "Мастере и Маргарите" поэт-богоборец Иван Бездомный из ученика ("студента") Берлиоза превращается в ученика Воланда и Мастера (чьим прототипом был Фауст). Следуя советам сатаны, он в финале действительно превращается в самоуверенного "пошлейшего профессора" Ивана Николаевича Понырева, неспособного повторить подвиг гениального Мастера.

Амфитеатров выделяет также "дьяволов-покаянников". Они - "довольно многочисленные в поэзии", "умевшие-таки найти спасение в милосердии Божием и возвращенные в рай, так сказать, на вторичную службу". К таким дьяволам он прежде всего отнес оплакавшего смерть Христа на Голгофе Аббадону из "Мессиады" (1751-1773) Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803). Эта поэма также послужила источником для создания образа булгаковского Абадонны, который, хотя и выступает беспристрастным демоном войны, но снимает свои темные очки, когда гибнет предатель барон Майгель, т.е. позволяет покарать зло.

В амфитеатровском "Дьяволе" перечислены определения сатаны, данные в Средние века: "сын печали, тайны, тени греха, страдания и ужаса". Булгаковский Левий Матвей называет Воланда "дух зла и повелитель теней", на что дьявол замечает, что "тени получаются от предметов и людей".

В заключение своей книги Амфитеатров утверждал: "Рост общественности есть рост нравственности; рост нравственности есть понижение страха внешней угрозы и повышение внутренней самоответственности. Вот почему из современных законодательств исчезает смертная казнь и многие жестокие кары, обыкновенные в прежнее время. И поэтому же исчезает и вера в дьявола-мучителя и в ад, полный осужденными грешниками, которым нет прощения. В средние века судьи, за самую ничтожную вину, угрожают смертью, а духовник адом, и оба имеют к тому основание, так как всякий другой довод был не убедителен в обществе буйном, грубом, невежественном и ничего не боявшемся, кроме смерти и загробной расплаты, воображаемой с чисто языческим материализмом. Повышение этического сознания параллельно погашает надобность и в смертной казни и в бесе. Царство страха сменяется царством разума. Правления деспотические сменяются правлениями либеральными. Впереди брезжит заря социалистического строя... Великому этическому деспоту, бесу, нечего делать в их условиях, и он исчезает, как король старого режима, бежавший от восставшего народа в бесповоротное и бесславное изгнание". Завершил же он свой труд словами итальянского исследователя Артуро Графа, чья книга о дьяволе послужила основой амфитеатровского труда: "Дело, начатое Христом восемнадцать веков назад (итальянец писал в конце XIX в. - Б. С.), закончила цивилизация. Она победила ад и навсегда искупила нас от дьявола".

А. В. Амфитеатров создавал своего "Дьявола" в 1911 г., еще до первой мировой войны и Октябрьской революции в России. Также до первой мировой войны была написана книга М. А. Орлова. Булгаков работал над "Мастером и Маргаритой" уже тогда, когда заря социализма над Россией взошла и стали очевидны все прелести нового строя, вплоть до политических процессов, напоминающих средневековые судилища над ведьмами (участники одного из таких процессов присутствуют на Великом балу у Сатаны.). О царстве истины и справедливости говорит Иешуа Га-Ноцри, однако Понтий Пилат прерывает его криком: "Оно никогда не настанет!"

Когда писался последний булгаковский роман, Советский Союз, как никакая другая страна прежде, представлял собой обновленное социализмом царство страха, и потому вполне уместным оказывается появление дьявола в Москве. Московские сцены "Мастера и Маргариты" происходят ровно через девятнадцать веков после казни Христа, и Булгаков совсем не так оптимистично, как А. В. Амфитеатров, А. Граф, М. А. Орлов или американец Чарльз Ли, на чью "Историю инквизиции" опирался автор "Истории сношений человека с дьяволом", смотрел на исчезновение социальных корней мистицизма. В письме правительству 28 марта 1930 г. писатель особо указал на "черные и мистические краски..., в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта" в его сатирических повестях. Такие же краски присутствуют и в последнем булгаковском романе.

Важным источником Д. "Мастера и Маргариты" послужило не только исследование А. В. Амфитеатрова о дьяволе, но и его роман "Жар-цвет". Здесь уже присутствует описание московской психолечебницы, куда заключен сошедший с ума присяжный поверенный Петров. Больного мучает галлюцинация - любовница Анна, покончившая с собой из-за предстоящей женитьбы Петрова. Его приятель, Алексей Леонидович Дебрянский, заражается от Петрова сумасшествием, и после смерти Петрова призрак Анны преследует уже Дебрянского. Алексей Леонидович предугадывает смерть своего товарища, очнувшись от сна, хотя никто не мог ему о ней сообщить. У Булгакова проснувшийся Иван Бездомный чувствует, что Мастер и Маргарита уже умерли.

У Амфитеатрова подробно описывается история яда "аква тофана" и, в частности, отмечается, что яд этот обычно добавляли в суп. У Булгакова госпожа Тофана появилась на Великом балу у Сатаны благодаря статье об "аква тофана" в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, однако детали с супом, имеющейся в "Мастере и Маргарите", в словарной статье не было. Скорее всего, знакомство с "Жар-цветом" побудило Булгакова искать дополнительные сведения об упомянутом там яде.

У Амфитеатрова есть второстепенные персонажи - дежурный по коридору в лечебнице Карпов и старый закрыстын Алоизий, которые, вероятно, дали свои имена курьеру Театра Варьете Карпову и Алоизию Могарычу.

Амфитеатров, как убежденный позитивист, считал, что все "мистические" явления поддаются строго научному объяснению за счет больного воображения, гипноза или психических заболеваний, порождающих галлюцинации. Последователь натурализма французского писателя Эмиля Золя (1840-1902), он многие произведения, вроде романа "Жар-цвет" и исследования о дьяволе, писал как антиоккультные, выражая в них свои взгляды по вопросам Д. в полном соответствии с натуралистической поэтикой. В "Жар-цвете" профессор-психиатр говорит Дебрянскому: "Звуковые галлюцинации - еще половина горя, а уж если пошли зрительные..." В "Мастере и Маргарите" "говорящей галлюцинацией" называет себя Бегемот. Однако, в соответствии с булгаковской поэтикой, присутствующее здесь рациональное объяснение (в виде гипноза и шизофрении) для сверхъестественных событий далеко не исчерпывает происходящего.